ТУРАЕВ

    Борис Александрович (1868–1920), академик, рус. правосл. востоковед, историк Церкви, литургист. Род. в г.Новогрудке Минской губ. в дворянской семье. Окончил историко–филологич. фак–т Петерб. ун–та (1891), после чего продолжил занятия вост. филологией в Германии, Франции, Англии и Италии. Изучал егип. *иероглифич. письменность под руководством *МАСПЕРО. *БОЛОТОВ, с к–рым Т. связывала тесная дружба, помог ему овладеть древнеэфиопским языком. В 1898 Т. получил степень магистра, а в 1902 — доктора. В науке его принято называть «отцом рус. египтологии и эфиопистики». Он в совершенстве владел чтением *клинописи, читал и переводил лит. памятники шумеров, вавилонян, ассирийцев, коптов. Т. преподавал в Петерб. ун–те, Петрогр. богословском ин–те; в Москве заведовал егип. отделом Музея изящных искусств, участвовал в междунар. востоковедческих конгрессах (1908, 1912), принимал участие в работе над «Православной богословской энциклопедией». Он внес значит. вклад в изучение истории Эфиопской церкви, ее агиологии и культуры, выступал печатно как исследователь и переводчик древних текстов, популяризатор науки о *Древнем Востоке. В качестве специалиста по литургике Т. был членом Поместного собора

    Рус. Правосл. Церкви 1917–18 гг. Под его руководством для собора был составлен проект богослужебной реформы, предусматривавшей 3 типа чинопоследований: для монастырей, для приходских храмов и для домовых церквей. Митр.Евлогий (Георгиевский) в своих воспоминаниях отзывался о Т. как о «святом человеке, знавшем богослужение лучше духовенства». Вскоре после собора ученый вошел в группу христ. интеллигенции, основавшей в Петрограде Братство св.Софии.

    «Б.А.Тураев был горячим и искренним патриотом, и поэтому он прилагал всемерные усилия, чтобы поднять уровень и престиж русской науки о древнем Востоке» (акад.Коростовцев М.А.). Ему принадлежит свыше 400 монографий и статей, но гл. его трудом является 2–томная «История Древнего Востока», трижды переиздававшаяся (СПб., 1911–12; 1913–142; Л., 1936), не считая литогр. издания (СПб., 1896) и посмертного, незавершенного («Классический Восток», Л., 1924, т.1). Это был, по словам ученика Т. акад.*СТРУВЕ, «единственный в мировой историографии труд, к–рый довел историю Вавилонии, Ассирии, Сирии, Палестины, Ирана, Египта, Карфагена, Нубии, Аксума вплоть до позднейшего эллинизма». «История» Т. является, кроме того, и обширной антологией древневост. текстов, переведенных автором с оригинальных языков.

    Библ. тематика в трудах Т. отражена преимущ. в его обобщающей «Истории». Она включает очерки истории *критики библейской, полемику с *панвавилонизмом, главу о древневост. *этнографии, экскурсы в вопросы *сравнительно–религиозного изучения Библии. В частн., Т., указав на сходство законов *Пятикнижия с вавилонским кодексом *ХАММУРАПИ, объясняет это сходство «своего рода рецепцией вавилонского права еще в глубокой древности в Палестине, в то время, когда она входила в зону влияния империи хаммурапи». По его мнению, богословская мысль Египта и Вавилонии приблизилась к идее Логоса, а вавилонская поэзия впервые поставила вопрос о страдании праведника, к–рый составляет центр. идею Кн.Иова. Однако Т. подчеркивает, что «Вавилон не знал пророков в библ. смысле и не произвел религиозного гения». По словам Т., хотя вавилонская космогония имеет точки соприкосновения с библейской, в ней нет «монотеистической идеи, какую вложил в сказание ветхозаветный гений и до какой ни одна культура древности не могла подняться». Сравнивая ветхозав. псалмы и вавилонские гимны, Т. писал, что в псалмах «главное — внутренняя потребность молитвы и очищения, покаяние грешника, сознающего моральную вину пред благим и правосудным Богом; здесь нет речи ни о магии, ни о произволе Божества, тогда как вавилонянин лишь под давлением беды думает о смягчении гнева своего бога при посредстве обряда и жреца».

    Как и большинство представителей *русской библ. — историч. школы, Т. сочетал в своих трудах правосл. подход к Библии с принципами *новой исагогики. Он придерживался *документарной теории происхождения Пятикнижия, в частн., той ее формы, какую она приняла у *Киттеля Р. В главе «Пророческое движение» Т. рассмотрел общие черты раннего *профетизма и древневост. института прорицателей, подчеркивая при этом необычайность эволюции профетизма, к–рый, по его словам, «может быть с полным правом назван ступенью к христианству». Т. показал, каким образом в рамках ветхозав. традиции складывалось два течения: законническое и профетическое. Первое было «причиной гибели иудеев как политической единицы» и сделало их «невосприимчивыми к христианству». Второе было прелюдией к НЗ. Оно отразилось ярко у пророков и псалмопевцев. «Ни одна религия древности, — писал Т., — не поднялась так высоко в своем Богопознании и отчасти в этике, как большинство псалмопевцев, стоящих главным образом не на законнической и ритуалистической, а на древней пророческой духовной почве. Это мировоззрение они пронесли через века фарисейства и составили звено, связующее Исайю и Иеремию с Евангелием».

     Моавитяне, ЭСБЕ, т.29а; Восток (древний), НЭС, т.11; Библейская археология, НЭС, т.6; Египетская лит–ра, М., 1920; проч. соч. Т. см. в кн.: Древний Восток. Памяти акад. Бориса Александровича Т., М., 1980, сб.2.

     Б е л я е в Е.А., Б.А.Т., 1868–1920, «Труды Моск. Ин–та востоковедения», М., 1946, № 3; *Г л у б о к о в с к и й Н., Акад. Борис Александрович Т. как христ. учитель и ученый, «Русская Мысль», Прага, 1923, т.9–12; С т р у в е В.В., Б.А.Т. — крупнейший историк Древнего Востока, ВДИ, 1948, № 2; М и л и б а н д. БССВ.